Неточные совпадения
Но впоследствии и в таких случаях
лицо его сохраняло
выражение осмысленного внимания; он поворачивал голову в ту сторону, куда улетала муха, — изощренный слух улавливал в воздухе тонкий звон ее
крыльев.
Калинович слушал Петра Михайлыча полувнимательно, но зато очень пристально взглядывал на Настеньку, которая сидела с
выражением скуки и досады в
лице. Петр Михайлыч по крайней мере в миллионный раз рассказывал при ней о Мерзлякове и о своем желании побывать в Москве. Стараясь, впрочем,
скрыть это, она то начинала смотреть в окно, то опускала черные глаза на развернутые перед ней «Отечественные записки» и, надобно сказать, в эти минуты была прехорошенькая.
Он старался придать важности
выражению своего безбородого
лица — но это ему не удавалось вовсе: он даже не мог
скрыть свое смущение — и, садясь на стул, чуть не упал, зацепившись за саблю.
И
выражение лица скрыть удобнее, и прекратить объяснение, ежели оно примет слишком неприятный оборот, легче.
Фантазируя таким образом, он незаметно доходил до опьянения; земля исчезала у него из-под ног, за спиной словно вырастали
крылья. Глаза блестели, губы тряслись и покрывались пеной,
лицо бледнело и принимало угрожающее
выражение. И, по мере того как росла фантазия, весь воздух кругом него населялся призраками, с которыми он вступал в воображаемую борьбу.
Лицо ее задрожало от ненависти, и она опустила глаза, чтобы
скрыть это чувство. И
выражение ее
лица понял не один только муж, но и все, сидевшие за столом.
Синеватая кожа туго натянулась на висках, скулах и подбородке, рот был болезненно полуоткрыт, тонкие губы не
скрывали зубов, и на её маленьком, удлинённом
лице застыло
выражение тупой боли.
Елена не стала с ним более разговаривать об этом происшествии и по наружности оставалась спокойной; но когда Елпидифор Мартыныч ушел от нее, то
лицо Елены приняло почти отчаянное
выражение: до самой этой минуты гнев затемнял и
скрывал перед умственными очами Елены всякое ясное воспоминание о князе, но тут он как живой ей представился, и она поняла, до какой степени князь любил ее, и к вящему ужасу своему сознала, что и сама еще любила его.
— Я препровожден сюда!.. — произнес он, пуская густую струю дыма и
скрывая тем
выражение своего
лица.
У Елены в продолжение этого разговора все больше и больше начинало появляться в
лице грустно-насмешливое
выражение. Участие князя к жене и на этот раз болезненно кольнуло ее в сердце: как она ни старалась это
скрыть, но не могла совладать с собой и проговорила...
Я пошел, сказал Леониду, и он, как я ожидал, тотчас же пришел со мною. Марье Виссарионовне было это приятно, отчасти потому, что, любя сына, ей тяжело было с ним ссориться, а более, думаю, и потому, что она исполнила желание своего друга Пионовой и помирилась с Леонидом. Однако удовольствие свое она старалась
скрыть и придала своему
лицу насмешливое
выражение.
Из-за облака опять выплыла луна. Казалось, она улыбалась; казалось, ей было приятно, что у нее нет родственников. А Саша отвернулся, чтобы
скрыть от гостей свое сердитое, отчаянное
лицо, и сказал, придавая голосу радостное, благодушное
выражение...
У одного Егора Никифорова порой в глазах светилась грусть, когда он смотрел на счастливые
лица обитателей высокого дома. Он старался
скрыть эту грусть, это томящее его предчувствие стерегущего высокий дом несчастья от окружающих, и это было для него тем легче, что эти окружающие, счастливые и довольные, не замечали странного
выражения его глаз, а, быть может, приписывали его перенесенным им страданиям на каторге и в силу этого не решались спросить его.
Всегда наполовину опущенные веки, скрывающие зрачки, придавали всему
лицу какое-то загадочное
выражение, указывали на желание их обладателя всеми силами и мерами
скрывать свои думы и ощущения, на постоянную боязнь, как бы кто не прочел их ненароком в глазах и
лице.
Выражение лица цесаревны, ее голос свидетельствовали о чрезвычайном волнении. Маркиз видел, что она не в состоянии далее
скрывать свои намерения и терпеливо ждать развязки. Зная непостоянство и неустойчивость Елизаветы Петровны, он понимал, что, рискнув всем в первую минуту, она могла погубить все дело минутной слабостью. Он видел, что ему необходимо поддерживать в ней мужество, и решился представить ей на вид, что если борьба будет начата, то единственным спасением может быть успех.
— L’Empereur! L’Empereur! Le maréchal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] — и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое
лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том
выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул
лицо, Пьеру показалось сострадание и желание
скрыть его.
Еще сегодня утром, когда жена Петра Ивановича стала выражать сочувствие деверю, князь Петр Иванович видел, какое страдание выразилось на
лице брата и как он старательно
скрыл то страдание под
выражением неприступной гордости и стал расспрашивать невестку о цене ее квартиры.